суббота, 25 ноября 2017 г.

Репрессированные поэты России

Наум Коржавин (Мандель)
Мир вам, дорогие читатели блога!
 «Тяжка судьба поэтов всех земель, но горше всех – певцов моей России…» (Кюхельбекер).
Открываю новую рубрику в блоге – «Репрессированные поэты». Цель - вспомнить поимённо репрессированных российских поэтов, рассказать об их жизни и смерти, прикоснуться сердцем печальным к их творчеству, в т.ч. и лагерному.
Сколько их было, невинно убиенных, заживо похороненных поэтов в ГУЛАГах, забытых из страха порою даже родными? Вдумайтесь в такую цифру: в 1934 году в состав Союза писателей входило 2500 человек. А репрессировано было 2000! Это только членов Союза писателей, а многие такого членства ещё и не имели. Но они ни в чем не изменили себе. Они не хотели расставаться с поэзией даже в тюрьме. Однако Николаю Гумилеву на вопрос: можно ли ему писать стихи, — быстро ответили: прозу можно, стихи нет. Правдивого поэтического слова страшились, а за найденные стихи могли отправить в карцер или даже дать новый срок.

Поэту Сергею Поделкову после лагеря задали вопрос: "Что были для вас в лагере стихи?" Он ответил, не задумываясь: "Жизнь".
Часто  не на бумаге,  а в памяти  сохранялись многие стихотворные строки. Или свои  стихи выдавались за стихи  незапрещённых Блока или Твардовского (об этом вспоминает А. Солженицын).
Из двух тысяч поэтов и писателей, репрессированных в советское время, полторы тысячи погибли в тюрьмах, лагерях, на пересылках, многие пропали без вести. Печорлаг, воркутлаг, амурлаг, чукотстройлаг и др. Губили весь народ (ученых, военачальников, священников), но трагедию поэта мы воспринимаем острее, чем кого бы то ни было, потому что он беззащитнее, беспомощнее других, у него нет точки опоры. 
Это юности знаки:
Дождик… Запах угля..
Конвоиры… Собаки….
И родная земля.
Наум Коржавин (арестован в 1947 г., освобожден в 1954 г. по амнистии).

Как мы любили горько, грубо.
Как обманулись мы, любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.
И находили оправданье
Жестокой матери своей
На бесполезное страданье
Пославших лучших сыновей
Это стихи Ольги Берггольц – рупора блокадного Ленинграда. Была арестована беременной. Почти семь месяцев тюрем, допросов. Ребенок погиб в утробе. За что? Был бы поэт, а вина найдется.
Ольа Берггольц – «за связь с врагами народа».
Варлам Шаламов  - за распространение текста знаменитого ленинского письма-завещания. 
Александр Клейн -  за то, что в войну попал в плен. 
Юлий Даниэль – за то, что опубликовался за границей. Анатолий Жигулин – руководил «нелегальной антисталинской организацией – коммунистической партией молодежи». 
Борис Чичибабин – «за антисоветскую агитацию». 
Иосиф Бродский – «за тунеядство».
Всем, кто клеймён был статьёю полсотни восьмою,
Кто и во сне окружён был собаками, лютым конвоем,
Кто по суду, без суда, совещаньем особым
Был облечён на тюремную робу до гроба,
Им наши слёзы и скорбь, наша вечная память!

Я часто друзей вспоминаю:
Ивана, Игоря, Федю.
В глухой подмосковной церкви
Я ставлю за них свечу.
Но говорить об этом
Невыносимо больно.
В ответ на расспросы близких
Я долгие годы молчу.
1987 год
Анатолий Жигулин
Наум Коржавин (Мандель)
Его стихи переписывались от руки задолго до появления самиздата. Он был на Лубянке и в сибирской ссылке. Русский Сократ, которого надо снова публиковать и снова читать. 14 октября 2017 г. ему  исполнилось 92 года.
Наум Моисеевич Коржавин (настоящая фамилия – Мандель) родился 14 октября 1925 года в Киеве. Рано увлекся поэзией. Еще в школьные годы его заметили Николай Асеев и Илья Эренбург, которые  затем рассказали о нём в московской литературной среде. В начале Великой Отечественной войны Мандель эвакуировался из Киева. В армию не попал по причине сильной близорукости. В 1944 году он приехал в Москву и попытался поступить в Литературный институт имени А. М. Горького, но первая попытка оказалась неудачной. В 1945 году Коржавин всё же поступил в Литературный институт.
В конце 1947 года, в разгар сталинской кампании по борьбе с космополитизмом, молодого поэта арестовали, и он после восьми месяцев, проведенных в следственном изоляторе Министерства госбезопасности СССР и в Институте психиатрии им. Сербского, был осуждён постановлением Особого Совещания (ОСО) при МГБ и приговорён к ссылке как «социально опасный элемент». Осенью  1948 года был выслан в Сибирь, около трёх лет провёл в селе Чумаково. В 1951-1954 годах проживал в Караганде, где окончил горный техникум и в 1953 году получил диплом штейгера.

В 1954 году, после амнистии, Коржавин вернулся в Москву. В 1956 году был реабилитирован. Восстановился в Литературном институте и окончил его в 1959 году.
Ещё с 1954 года поэт зарабатывал себе на жизнь переводами, в период «оттепели»» начал публиковать собственные стихи в журналах. Более широкую известность ему принесла публикация подборки стихов в альманахе «Тарусские страницы» (1961).

В 1963 году вышел первый и единственный в СССР сборник Коржавина «Годы», куда вошли стихи 1941-1961 годов. В 1967 году Театр им. К. С. Станиславского поставил его пьесу «Однажды в двадцатом».
В 1950-1960-е годы многие стихи Коржавина распространялись в самиздате. Он выступил в защиту арестованных «узников совести» Даниэля и Синявского, Галанскова и Гинзбурга, что привело к фактическому запрету на публикацию его произведений.
В 1973 году, после допроса в прокуратуре, поэт подал заявление на выезд из страны, объяснив свой шаг «нехваткой воздуха для жизни». Коржавин уехал в США и надолго обосновался в Бостоне. Был включён В. Максимовым в число членов редколлегии журнала «Континент»», продолжая поэтическую работу. В 1976 году во Франкфурте-на-Майне вышел сборник стихов Коржавина «Времена», в 1981 году там же — сборник «Сплетения».

Начиная с первых лет перестройки, поэт несколько раз приезжал в Москву, где с неизменным успехом проходили его вечера и издавались книги – стихотворные сборники «Письмо в Москву» (1991), «Время дано» (1992), «К себе» (2000), «Стихи и поэмы» (2004), «На скосе века» (2008), книга критических статей «В защиту банальных истин» (2003), книга воспоминаний «В соблазнах кровавой эпохи» (2005). Он награжден специальным призом в номинации «За честь и достоинство» премии «Большая книга» (2006), литературными премиями «Венец» (2015) и «Поэт» (2016).

Ныне Наум Коржавин вместе с дочерью живет в маленьком городке Чапел-Хилл, штат Северная Каролина.
Давайте прочитаем стихи Наума Коржавина. В них подкупает простота и искренность, осмысленность и народная мудрость.
СТИХИ НАУМА КОРЖАВИНА
Я не был никогда аскетом
И не мечтал сгореть
в огне.
Я просто русским был
поэтом
В года, доставшиеся мне...

Зависть
Можем строчки
нанизывать
Посложнее, попроще,
Но никто нас не вызовет
На Сенатскую площадь.

И какие бы взгляды вы
Ни старались
выплескивать,
Генерал Милорадович
Не узнает Каховского.

Пусть по мелочи биты вы
Чаще самого частого,
Но не будут выпытывать
Имена соучастников.

Мы не будем увенчаны...
И в кибитках, снегами,
Настоящие женщины
Не поедут за нами.
1944

Усталость
Жить и как все, и как
не все
Мне надоело нынче очень.
Есть только мокрое
шоссе,
Ведущее куда-то в осень.

Не жизнь, не бой,
не страсть, не дрожь,
А воздух, полный
бескорыстья,
Где встречный ветер,
мелкий дождь
И влажные от капель
листья.
1946
* * *
В трудную минуту
Хотеть. Спешить. Мечтать о том ночами!
И лишь ползти... И не видать ни зги...
Я, как песком, засыпан мелочами...
Но я еще прорвусь сквозь те пески!
Раздвину их... Вдохну холодный воздух...
И станет мне совсем легко идти -
И замечать по неизменным звездам,
Что я не сбился и в песках с пути.
1950.
* * *
В наши трудные времена
Человеку нужна жена,
Нерушимый уютный дом,
Чтоб от грязи укрыться в нем.

Прочный труд и зеленый сад
И детей доверчивый взгляд,
Вера робкая в их пути,
И душа чтоб в нее уйти.

В наши подлые времена
Человеку совесть нужна,
Мысли те, что в делах ни к чему,
Друг, чтоб их доверять ему.

Чтоб в неделю хоть час один
Быть свободным и молодым.
Солнце, воздух вода, еда -
Все, что нужно всем и всегда.

И тогда уже может он
Дожидаться иных времен.
1956
* * *
Нет! Так я просто не уйду во мглу,
И мне себя не надо утешать:
Любимая потянется к теплу,
Друзья устанут в лад со мной дышать.
Им надоест мой бой, как ряд картин,
Который бесконечен всё равно.
И я останусь будто бы один —
Как сердце в теле.
Тоже ведь — одно!
1947
* * *
Не надо, мой милый, не сетуй
На то, что так быстро ушла.
Нежданная женщина эта
Дала тебе всё что смогла.
Ты долго тоскуешь на свете,
А всё же ещё не постиг,
Что молнии долго не светят,
Лишь вспыхивают на миг.
1946
* * *
СМЕРТЬ ПУШКИНА
Сначала не в одной груди
Желанья мстить еще бурлили,
Но прозревали: навредит!
И, образумившись, не мстили.
Летели кони, будто вихрь,
В копытном цокоте: «Надейся!..»
То о красавицах своих
Мечтали пьяные гвардейцы...
Всё — как обычно... Но в тиши
Прадедовского кабинета
Ломаются карандаши
У сумасшедшего корнета.
Он очумел. Он морщит лоб,
Шепча слова... А трактом Псковским
Уносят кони чёрный гроб
Навеки спрятать в Святогорском.
Пусть неусыпный бабкин глаз
Следит за офицером пылким,
Стихи загонят на Кавказ —
И это будет мягкой ссылкой.
А прочих жизнь манит, зовёт.
Балы, шампанское, пирушки...
И наплевать, что не живёт —
Как жил вчера — на Мойке Пушкин.
И будто не был он убит.
Скакали пьяные гвардейцы,
И в частом цокоте копыт
Им так же слышалось: «Надейся!..»
И лишь в далёких рудниках
При этой вести, бросив дело,
Рванулись руки...
                              И слегка
Кандальным звоном зазвенело.
1944
* * *
ЛЕГКОСТЬ
(За книгой Пушкина)
Все это так:
    неправда,
           зло,
             забвенье...
Конец его друзей (его конец).
И столько есть безрадостных сердец,
А мы живем всего одно мгновенье.

Он каждый раз об это разбивался:
Взрывался... бунтовал... И - понимал.
И был он легким.
    Будто лишь касался,
Как будто все не открывал,-
    а знал.

А что он знал?
    Что снег блестит в оконце.
Что вьюга воет. Дева сладко спит.
Что в пасмурные дни есть тоже солнце
Оно за тучей
    греет и горит.
Что есть тоска,
    но есть простор для страсти,
Стихи
    и уцелевшие друзья,
Что не теперь, так после будет счастье,
Хоть нам с тобой надеяться нельзя.
Да! Жизнь - мгновенье,
    и она же - вечность.
Она уйдет в века, а ты - умрешь,
И надо сразу жить -
    и в бесконечном,
И просто в том,
    в чем ты сейчас живешь.

Он пил вино и видел свет далекий.
В глазах туман, а даль ясна... ясна...
Легко-легко... Та пушкинская легкость,
В которой тяжесть
    преодолена.
1949
Дети в Освенциме
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились - мучили детей.

И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины...
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.

За что - обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.

Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.

А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
        Снова.
И не снимали с них вины.

Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин "идеи" были,
Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это - было!
Мужчины мучили детей!
1961.
* * *
Я пью за свою Россию, 
С простыми людьми я пью. 
Они ничего не знают 
Про страшную жизнь мою. 
Про то, что рождён на гибель 
Каждый мой лучший стих... 
Они ничего не знают, 
А эти стихи для них. 
1959
* * *
Мне без тебя так трудно жить, 
А ты – ты дразнишь и тревожишь. 
Ты мне не можешь заменить 
Весь мир... 
         А кажется, что можешь. 
Есть в мире у меня своё: 
Дела, успехи и напасти. 
Мне лишь тебя недостаёт 
Для полного людского счастья. 
Мне без тебя так трудно жить: 
Всё – неуютно, всё – тревожит... 
Ты мир не можешь заменить. 
Но ведь и он тебя – не может. 
1952
Наум Коржавин (справа) и Михаил Герштейн, 2012 год
Наум Коржавин о себе:
Лет в 12—13 я вместе с приятелем раз в неделю ходил в литкружок при газете «Юный пионер» (жили мы с родителями в Киеве). Почему-то я никогда не сомневался, что я поэт. И лет в 15 у меня уже были стихи как будто бы настоящие. В конце войны поступил в Литинститут. И сразу после войны, в свою сталинистскую пору, иногда дни и ночи проводил в газете «Московский большевик», читал им свои стихи. Относились ко мне там хорошо, однажды заведующий Отделом печати горкома партии объявил мне (он помещался в редакции): «Вам надо устроить вечер с публикацией в газете. Но не нужно никаких манделей (Мандель — моя настоящая фамилия), вы русский поэт, придумайте псевдоним». Причем через час. Я был интернационалистом, Россию любил, но… Легко сказать — возьми псевдоним. Где его за час возьмешь? Фамилий-то много. И в коридоре встретил своего приятеля Елизара Мальцева — сибиряка, будущего лауреата Сталинской премии. Рассказал ему, а он и говорит: «Хочешь, подарю тебе настоящую, кряжистую сибирскую фамилию — Коржавин?» Мне понравилось (действительно, кряжисто звучит), и с той поры я публикуюсь под этой фамилией и, можно сказать, живу с ней.

Дни идут… а в глазах — пелена.
Рядом гибнет родная страна.
Мало сил… Всё тусклей боль и стыд.
Я кричу, а душа не кричит.
Я свой крик услыхать не могу,
Словно он — на другом берегу.
июль 1991
Нортфилд, Вермонт

От дурачеств, от ума ли
Жили мы с тобой, смеясь,
И любовью не назвали
Кратковременную связь,
Приписав блаженство это
В трудный год после войны
Морю солнечного света
И влиянию весны…
Что ж! Любовь смутна, как осень,
Высока, как небеса…
Ну, а мне хотелось очень
Жить так просто и писать.
Но не с тем, чтоб сдвинуть горы,
Не вгрызаясь глубоко, —
А как Пушкин про Ижоры —
Безмятежно легко.
1947

Простите все, кого я не любил.
Я к вам несправедлив, наверно, был.
Мне было мало даже красоты
Без высоты и строгой простоты.
Мой суд был строг… Но даже след сгорел
Высот, с которых я на вас смотрел.
К чему тот суд? Теперь, как вы, и я
Стою в конце земного бытия.
И вижу вас… Как я, кто вас судил, —
В свой страшный век доживших до седин.
Ему плевать, что думал кто о ком, —
Всех, как клопов, морил он кипятком.
И, как картошку, пёк в своей золе,
Но, как и я, вы жили на земле.
И извивались каждый день и час.
Я ж красоту любил — судил я вас…
А если б не судил — то кем бы был?..
Простите все, кого я не любил.

Сочась сквозь тучи, льется дождь осенний.
Мне надо встать, чтобы дожить свой век,
И рвать туман тяжелых настроений
И прорываться к чистой синеве.
Я жить хочу. Движенья и отваги.
Смой, частый дождь, весь сор с души моей,
Пусть, как дорога, стелется бумага, —
Далекий путь к сердцам моих друзей.
Жить! Слышать рельсов, радостные стоны,
Стоять в проходе час, не проходя…
Молчать и думать… И в окне вагона
Пить привкус гари в капельках дождя.
1950

Я раньше видел ясно,
Как с экрана,
Что взрослым стал
И перестал глупить,
Но, к сожаленью, никакие раны
Меня мальчишкой не отучат быть…

Интересные ссылки

6 комментариев:

  1. Здравствуйте, Людмила Борисовна! Спасибо и за глубокие стихи Наума Коржавина, и за эту новую рубрику. Тема очень интересная и трудная с психологической точки зрения. Помню, как несколько лет назад мы получили в фонд книгу "Соловки", я ее просматривала и обнаружила стихотворения, написанные узниками. Меня особенно поразило одно. Его автор, насколько помню, умер молодым, но если бы ему суждено было остаться в живых, думаю, стал бы известным поэтом. И мне тогда пришла мысль: о скольких талантах нам так и не суждено узнать, потому что они сгинули в лагерях.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Агния, добрый вечер!
      Меня тоже вот эта мысль страшит - сколько погибло талантов и сколько еще нерожденных гениев так и не увидели свет! Согласна, тема трудная. Я переболела этой темой в конце 80-х - нач. 90-х годов. Читала и выписывала всё, что попадалось о репрессиях в литературной среде. Тогда была такая огромная волна всплеска интереса к этой теме, потому что пришла гласность и открыли архивы. Сейчас как-то эта тема уходит в тень, а молодые люди ничего не знают об этом. Хочется, чтобы имена и стихи талантливых репрессированный поэтов жили, их читали и знали. Спасибо за комментарий, Агния, я так рада, что Вы заглянули в гости.Удачи Вам, успехов, всего самого доброго и позитивного, веселого и чудесного! Ведь скоро Новый Год, очень люблю его за непередаваемую атмосферу ожидаемого чуда, праздника, волшебной сказки!

      Удалить
  2. Спасибо большое за интересный материал. Очень понравились стихи поэта, такие простые и точные. И спасибо за ссылки к статье, много ценной информации!

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Простите, а как Вас звать? Неудобно обращаться к человеку без имени.
      Благодарю за Ваш отзыв, рада, что информация Вас заинтересовала.
      Удачи Вам и всех благ, всего самого доброго!

      Удалить
    2. О, вот увидела - Анна Котова. Спасибо за позитивный комментарий.

      Удалить
    3. Людмила Борисовна, я недавно создала аккаунт и еще не совсем освоилась в блогосфере. Надо было оставить имя, исправлюсь.

      Удалить

Новинки поэзии

Новые поэтические сборники 2023-2024 гг. Дорогие друзья! Предлагаю вашему вниманию информацию о новых поэтических сборниках, которые были из...