Таня Савичева – символ блокады. Стихи о ней
Дорогие друзья!
Долгих 872 дня осаждённый Ленинград боролся за жизнь – с 8 сентября 1941 г. по 27 января 1944 г. За время блокады Ленинграда было эвакуировано больше 1,5 млн. человек. От голода и лишений погибло почти 700 тысяч ленинградцев. Эта цифра прозвучала на Нюрнбергском процессе, хотя сегодня историки считают, что общее число жертв блокады достигает 1,5 млн. человек.
Героический город, пройдя через нечеловеческие испытания, выстоял. Его жители и защитники дали отпор врагу и показали всему миру величайший пример силы духа и мужества.
Накануне памятной даты в нашей библиотеке возросло число запросов о Тане Савичевой, девочке-символе ленинградской блокады. Для выполнения этих запросов очень пригодился материал с замечательного блога коллег из г. Челябинска «ВО!круг книг». Привожу здесь биографию Тани Савичевой и несколько стихов о ней. Более полно с информацией можно познакомиться в блоге коллег. В конце поста даны полезные ссылочки по теме.
23 января – день рождения Тани Савичевой – девочки, которая стала символом блокады. В этом году она могла бы отпраздновать свое 95-летие. Наверное, у нее могла быть большая и дружная семья. Такая же, какой была семья Савичевых. Ее поздравляли бы дети, внуки, правнуки, и даже праправнуки. Если бы… Если бы она осталась жива.
Её история – история тысяч детей блокадного города.
Ленинградская школьница Таня Савичева родилась 23 января 1930 года. На начало блокада Ленинграда ей было 11 лет. Во время блокады девочка вела дневник, в нём всего 9 страниц. И который стал одним из главный скорбных символов Великой Отечественной войны. Ее история – история тысяч детей блокадного города, трагедия ее семьи – трагедия тысяч семей. Даты смерти родных – с декабря 1941 по май 1942. И в конце слова: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня». Её вывезли из блокадного города, но здоровье девочки было подорвано, и она умерла 1 июля 1944 года. Дневник Тани стал одним из доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе.
Жила в Ленинграде семья Савичевых, одна из множества похожих семей. Правда, отец Тани – Николай Родионович занимался коммерцией и в годы НЭПа нажил немалое состояние. Он владел пекарней, булочной-кондитерской и даже кинотеатром. После того как НЭП свернули, глава семейства стал «лишенцем», а позже вместе со всей семьей его и вовсе выслали из Ленинграда. Через некоторое время Савичевы смогли вернуться в город на Неве, однако в ссылке Николай Родионович серьезно заболел. В 1936 году он умер в возрасте 52 лет. Таня была самой младшей в семье. Ее сестра Нина, чудом уцелевшая в блокаду, вспоминала: «Вечерами мама клала ее в корзинку, которую ставила на обеденный стол. Все мы сидели вокруг и смотрели на Танюшу. Никто и представить себе не мог, что случится дальше»…
Савичевы все были музыкально одарены. И мать, Мария Игнатьевна, даже создала небольшой семейный ансамбль: два брата, Лека и Миша, играли на гитаре, мандолине и банджо, Таня и мама пели, остальные поддерживали хором.
Когда началась война, Тане было 11 лет, она только окончила третий класс. С нею в городе оставались мама, бабушка Евдокия Григорьевна, две сестры – Женя и Нина, и брат Леонид, которого родные называли Лекой, а также два дяди – Василий и Алексей. Еще один брат, Михаил, в самом начале июня уехал в деревню к тетке. Родные, оставшиеся в Ленинграде, считали Михаила погибшим.
%20%D1%81%D0%BE%20%D1%81%D0%B2%D0%BE%D0%B5%D0%B9%20%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B5%D0%B9%20%D1%81%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B9%20%D0%9D%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B9.jpg)
Таня Савичева (слева) со своей старшей сестрой Ниной.
Самый тяжелый период блокады пришелся на зиму 1941 года. Людей убивали голод и морозы. Первой из семьи Савичевых умерла Женя. Несмотря на сильное истощение, она сдавала кровь для раненых и ее организм не выдержал. На похоронах мама сказала печальную фразу, которая оказалась пророческой «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?»
С этого момента Таня стала записывать даты смерти своих родных в записную книжку сестры Нины. Записная книжка была наполовину заполнена Ниной данными, необходимыми для ее работы, а другая половина этого самодельного справочника, с алфавитом, оставалась чистой. Эта незаполненная алфавитная часть записной книжки и стала дневником, в котором синим карандашом делала Таня свои записи.
Неровные строчки. Опухшие от голода пальчики с трудом держали карандаш. Ни восклицательных знаков, ни даже точек. И только чёрные буквы алфавита на обрезе записной книжки, которые стали памятником её семье. 9 страничек, 42 строчки – всё, что осталось от большой семьи. Детская душа, невыносимо страдающая, была уже не способна на живые эмоции. Таня просто фиксировала факты – трагические смерти близких. И когда читаешь это, цепенеешь:
«Женя умерла 28 декабря в 1230 час утра 1941 г» - запись в дневнике Тани, страничка на букву «Ж».
«Бабушка умерла 25 января в 3 ч. дня 1942 г» - запись в дневнике на букву «Б». Перед смертью она наказывала как можно дольше её не хоронить и получать по её карточке хлеб. Свидетельство о смерти выдавали только в том случае, если с документами умерших сдавали их продовольственные карточки.
Таниного брата Лёку в армию не взяли из-за близорукости, и он работал на Адмиралтейском заводе. «Лёка умер 17 марта в 5 час утра 1942 г» - записала Таня.
Дядя Вася и дядя Лёша умерли весной 1942 года. Они пережили суровую зиму, но истощение повлекло смертельные болезни. Дядя Вася, прошедший Первую мировую войну, пытался записаться в ополчение, но его не взяли из-за возраста.
«Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч ночи 1942 г»
«Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942»
Весной открылись школы, занятия в которых зимой были отменены. Но Таня к учебе не вернулась, ухаживала за больной мамой, которая умерла в мае 1942 года.
«Мама в 13 мая в 7.30 час. утра 1942 г» – запись на листке с буквой «М».
Последние записи:
«Савичевы умерли»
«Умерли все»
«Осталась одна Таня».
Она не знала, что живы ее сестра и брат. Михаил попал в партизанский отряд, в котором и провел несколько лет, был тяжело ранен. Нина, работавшая в конструкторском бюро Невского машиностроительного завода, была эвакуирована в спешном порядке, не успев предупредить родных.
Последняя строчка дневника действительно была правдой. Таня осталась. После смерти мамы она недолгое время жила у дальней родственницы, а в конце 1942 года её эвакуировали из Ленинграда с детским домом. Когда жители поселка, куда привезли детей, подошли к вагону и стали звать ребят – никто не вышел. По одной простой причине: у них не было сил на движение.
Единственным ребенком из этого детского дома, которого не спасут, станет Таня – гибельные процессы в ее организме оказались необратимыми.
Таня Савичева умерла через два года после эвакуации, в 1944 году, в возрасте 14 лет.
Долгое время никто не знал о дальнейшей судьбе Тани Савичевой. Выжившая сестра сначала надеялась, что она вернется в Ленинград, потом надежда пропала…
А многие люди еще до середины 60-х годов верили в то, что Таня живет где-то и продолжает вести свой дневник. Только в 1971 году стала известна точная дата ее смерти – 1 июля 1944 года. Место – поселок Шатки, Горьковская (ныне – Нижегородская) область. Ее похоронили на поселковом кладбище, где она и покоится под мраморным надгробием.
Могила Тани Савичевой
Маленькую записную книжку с 9 страшными записями Нина, которая вернулась в Ленинград уже после снятия блокады, нашла у дальней родственницы. Случайно этот дневник увидел знакомый Нины, учёный секретарь Эрмитажа. Так история жизни и смерти простой ленинградской школьницы Тани Савичевой в 1946 году попала на выставку «Героическая оборона Ленинграда».
Имя Тани Савичевой звучало на Нюрнбергском процессе и стало символом Ленинградской блокады. Эдита Пьеха спела «Балладу о Тане Савичевой», астрономы назвали в её честь малую планету № 2127 – TANYA, люди высекли её строки в граните...
Сегодня дневник девочки Тани хранится в Государственном Музее истории Санкт-Петербурга, а копии его разошлись по всему миру как память о маленькой девочке, описавшей свою, детскую историю страшной войны. Всё это знаем мы. Знаем и помним.
Предлагаю вашему вниманию стихи о Тане Савичевой. Первые два стихотворения Юрия Воронова – о блокаде, остальные девять - о Тане Савичевой. Более с полной подборкой стихов о Тане Савичевой (40 стихов и песен) можно познакомиться в блоге коллег, пройдя по ссылкам в конце поста.
СТИХИ о ТАНЕ САВИЧЕВОЙ
Опять война,
Опять блокада…
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
«Не надо,
Не надо раны бередить.
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне».
И может показаться:
Правы
И убедительны слова.
Но даже если это правда,
Такая правда —
Не права!
Чтоб снова
На земной планете
Не повторилось той зимы,
Нам нужно,
Чтобы наши дети
Об этом помнили,
Как мы!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память — наша совесть.
Она, Как сила, нам нужна…
Юрий Воронов
Блокады нет…
Уже давно напрасно
Напоминает надписью стена
О том,
Что «наиболее опасна
При артобстреле эта сторона».
Обстрел
Покоя больше не нарушит,
Сирены
По ночам не голосят…
Блокады нет.
Но след блокадный
В душах, -
Как тот
Неразорвавшийся снаряд.
Он может никогда не разорваться.
О нём на время
Можно позабыть.
Но он в тебе.
И нет для ленинградцев
Сапёров,
Чтоб снаряд тот
Разрядить.
Юрий Воронов
Девять страничек. Страшные строчки.
Нет запятых. Только черные точки.
«Умерли все». Что поделать? Блокада.
Голод уносит людей Ленинграда.
Жутко и тихо в промерзшей квартире.
Кажется, радости нет больше в мире.
Если бы хлебушка всем по кусочку,
Может, короче дневник был на строчку.
Маму и бабушку голод унес.
Нет больше силы. И нет больше слез.
Умерли дяди, сестренка и брат
Смертью голодной. Пустел Ленинград.
Пусто в квартире. В живых – только Таня.
В маленьком сердце – столько страданья.
«Умерли все». Никого больше нет.
Девочке Тане – одиннадцать лет.
Я расскажу вам, что было потом.
Эвакуация, хлеб и детдом,
Где после голода, всех испытаний
Выжили все. Умерла только Таня.
Девочки нет. Но остался дневник –
Детского сердца слезы и крик.
Дети мечтали о корочке хлеба,
Дети боялись военного неба.
Этот дневник на процессе Нюрнбергском
Был документом страшным и веским.
Плакали люди, строчки читая.
Плакали люди, фашизм проклиная.
Танин дневник – это боль Ленинграда.
Но прочитать его каждому надо.
Словно кричит за страницей страница:
«Вновь не должно это все повториться!»
И. Малышев
Дневник Тани Савичевой
Годы блокады в архив не сдадут…
Сколько в них горя, трагизма!
А Танин дневник –
беспощадный суд –
Суд над войной и фашизмом.
Детской, теряющей силы, рукой
Строчки написаны скупо,
Как, нарушая непрочный покой,
Входит в квартиру без стука
Смерть – эта жуткая гостья семьи
В дни ленинградской блокады:
Молча уходят один за другим
Бабушка, Женя, два дяди,
Брата не стало, и…мама ушла.
УМЕРЛИ ВСЕ! ТОЛЬКО ТАНЯ…
– Милая, где же ты силы брала?!!
Выпало столько страданья!
Ангел-спаситель к тебе опоздал –
Не отстояли у смерти…
Как же мне хочется, чтоб никогда
НЕ БЫЛО ВОЙН НА ПЛАНЕТЕ!
В. Жукова
Немой упрек
Шел Нюрнбергский процесс, где боль и кровь
Рекой текли, фашистов обличая.
Увидели и пережили вновь
Весь ужас пыток, слезы не скрывая.
И вдруг немым свидетелем возник,
От тех листков душа похолодела,
Далекой, русской девочки дневник,
Что в Ленинграде написать сумела.
Ни о любви он был, ни о мечтах,
В нем не было девичьего секрета.
В блокадных находились там тисках.
Без пищи жили, без тепла и света.
Над городом нависла смерти тень.
В квартирах стылых люди умирали.
У Тани на глазах который день
Родные постепенно угасали.
А девочка им не могла помочь.
Силенок у самой осталось мало.
Что чувствовать могла в момент тот дочь,
Когда в дневник о маме написала?
Нет бабушки и мамы больше нет,
Все Савичевы умерли до срока.
Пославши жизни мысленно привет,
Лежать средь них осталась одиноко.
И только случай сироте помог.
Нашли девчушку люди, отогрели.
На поезде с другими, на восток,
Детей эвакуировать успели.
Так наш район на время домом стал.
Блокадных ребятишек все жалели.
Шатковцы и больничный персонал
Облегчить боль душевную хотели.
Но все-таки судьбу не обмануть.
Сорок четвертый гол поставил точку.
Из царства мертвых Таню не вернуть.
Страны огромной маленькую дочку!
Людская память, нет тебе цены,
Что пережили, сохранила свято:
Все помнишь, как погибли без вины
В той мясорубке малые ребята.
Не выросли, не создали семьи,
Сынов не нарожали для державы.
Открытий столько сделать бы могли,
Не для себя, а для Российской славы!
На всю страну поселок знаменит.
Здесь вечным сном уснула ленинградка
И с каменных страниц на нас глядит
Упреком вечным детская тетрадка!
Г. Суханова
Все проходит, но забыть нет силы
Строки, что в блокадном дневнике
Савичева Таня выводила
(Карандаш дрожал, ручонка стыла)
При свечном озябшем огоньке.
И слова, как звуки канонады,
Что ревели грозно в темноте,
Стали вечным символом блокады,
Мужества и боли Ленинграда,
Страшные в кричащей простоте.
Т. Идолова
Посвящение Тане Савичевой
Ты так любила вышивать цветы,
Любила петь, играть и веселиться.
В тот летний день еще не знала ты,
Как может жизнь внезапно измениться.
В кругу любимых братьев и сестер,
В объятьях вздрогнувшей от вести мамы
Ты услыхала про войны костер,
Про первые с границы телеграммы.
И вся твоя сплочённая семья
Решила оставаться в Ленинграде.
Братишка, Лёка, рвавшийся к боям,
Не смог служить, работал он в блокаде.
Не зная отдыха и не щадя себя,
Все Савичевы с мыслью о победе,
Родной свой город искренне любя,
Трудились, став за Родину в ответе.
И мама шила форму для бойцов,
И Женечка, сестра, точила мины,
Служили оба дяди в ПВО,
На обороне города была и Нина.
Ты тоже помогала, как могла.
Не вышивала больше ты фиалки,
А жизнью взрослою теперь жила –
На крышах города тушила «зажигалки».
Но вот с работы не вернулась Нина…
А Женя на заводе умерла…
И мама, потерявшая и сына,
Тебе сестры блокнотик отдала…
И до тех пор, пока была в сознании,
Ты в нем писала страшные слова...
Все умерли… «Осталась одна Таня»…
Знай, память о тебе всегда жива!
Т. Малкова
Таня Савичева
Бессмертие
Таня Савичева умирала.
Сумрак коршуном стал кружить.
Медсестра ее уверяла:
Не волнуйся, ты будешь жить!
Успокойся. Усни, Танюша!
Все в палате давно уж спят.
– Тетя Нина, да ты послушай.
Слышишь взрывы? Опять бомбят.
Бьют зенитки напротив окон,
угодить под обстрел легко.
– Что ты, дочка?
Здесь тыл глубокий,
и война от нас далеко.
– Ой, наверно, я снова брежу…
Тетя, сколько теперь мне лет?..
А за окнами словно брезжил
ленинградский скупой рассвет.
Таня Савичева умирала.
Не смогли спасти доктора.
Чтоб не плакать, себя смиряла
ночь не спавшая медсестра.
– Тетя Нина, да что такое?
Слышу, залпы опять гремят.
А как только глаза закрою,
Снова видится Ленинград.
Мама с бабушкой, как живые,
просят хлеба, меня зовут.
Все погибли от дистрофии,
я теперь умираю тут.
– Таня, Таня, не плачь, не надо.
Горе не к чему ворошить.
В Ленинграде снята блокада,
успокойся, ты будешь жить.
– Тетя Нина, все то, что было,
не забудется ни на миг.
Жаль, я дома дневник забыла –
я в блокаду вела дневник…
Таял голос, дрожал устало,
и надежду рассвет гасил.
Тани Савичевой не стало,
но Дневник ее воскресил.
По фашизму удар решительный
на суде она нанесла:
от блокадных детей обвинителем
на Нюрнбергский процесс пришла.
И сегодня ты с нами, Таня.
Будешь жить! Медсестра права.
Я пришел к тебе на свиданье,
И послала меня Нева.
Потому что блокадной повести
нет конца годам вопреки:
продолжение в Горьковской области,
возле Волги, в селе Шатки.
Розы вспыхнули, словно пламя,
круглый год в цветах пьедестал.
И тревожат сегодня память
строки, отлитые в металл:
«Савичевы умерли. Умерли все.
Осталась одна Таня».
В. Шумилин
Дневник Тани Савичевой
Сколько их: кто не дожил, не дошел?
Нет даже лиц.
Синим химическим карандашом
Девять страниц.
Голод блокады писал без затей
Буквы свои.
Девять страниц – только даты смертей
Целой семьи.
Это потом в полевых вещмешках
Их принесут
На просоленных солдатских плечах
В Нюрнбергский суд.
Это потом поверять дневникам
Станут мечты
Девочки в городе, где по утрам
Сводят мосты.
...Чтоб никогда не глушил в небе вой
Пение птиц,
Ты с непокрытой прочти головой
Девять страниц.
П. Великжанин
Дневник Тани Савичевой
Там голод смертью шел нещадно,
У кладбищ кончился резерв,
Смертельно, холодно, блокадно,
И рвался оголенный нерв.
И невозможно было слушать,
Немыслимо осознавать:
– Ой, мама, кушать, кушать, кушать…
– Ой, мама, жить, не умирать.
Засел зазубренным осколком
И будоражит сердце мне
Дневник блокадного ребенка
О той войне, ее войне,
Где на страничках с алфавитом
На «Ж», на «Б», на «Л», на «М»
Нещадным голодом убиты,
Все умерли. Одна совсем.
И нет свидетельства надежней
И убедительней улик,
Чем праведный и непреложный
Блокадной девочки дневник.
Т. Умнова
Страницы дневника Тани Савичевой
Я читаю страницы... ком в горле стоит.
Будто Таня живая со мной говорит.
Из блокадного города Танин дневник,
Как пронзительный возглас в сердце проник.
В этих строках – Блокада, голод, холод и страх...
900 дней утрат в детских жгучих глазах...
Тот дневник – боль, страдания, слёзы детей.
Посмотри, прочитай... и запомни скорей!
Люди, чтоб вам выжить и мир сохранить,
Прочитайте, пожалуйста, Танин дневник.
Дневник Тани Савичевой
«Женя умерла 28 дек в 12.30 час утра 1941 г.»
«Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.»
«Лёка умер 17 марта в 5 час утр в 1942 г.»
«Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.»
«Дядя Леша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.»
«Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.»
«Савичевы умерли «
«Умерли все»
«Осталась одна Таня»
Некоторые записи в дневнике Тани сбивчивы и не совсем правильны. Возможно, горе полностью переполнило душу исстрадавшейся девочки.
Таня Савичева умерла 1 июля 1944 года в возрасте 14-ти с половиной лет.
С. Итешина
ПОЛЕЗНЫЕ ССЫЛКИ
Комментариев нет:
Отправить комментарий