Стихи о Сталинградской битве-2
Дорогие друзья!
Последнее письмо немецкого солдата, датировано 4 января 1943 года: «Русские снайперы и бронебойщики – несомненно, ученики Бога. Они подстерегают нас и днем и ночью и не промахиваются. 58 дней мы штурмовали один-единственный дом. Напрасно штурмовали… Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо. А в чудеса я больше не верю. Время перешло на сторону русских».
Пулеметный расчет
/Кабдрахман Калиев/
Мы держались из последних сил
У подбитого под утро танка.
И "Максим" воды налить просил
В ствол из фляжки всю и без остатка.
Не было здесь фронта, фланга, тыла.
Не было подмоги артогнем.
К трем часам остались с батальона
Возле пулемета мы вдвоем.
Как я выжил, сам не понимаю,
В том ночном, декабрьском бою.
Только очень часто вспоминаю,
Как мечтал напарник на снегу.
Как он вспоминал свою деревню,
Дочку на коленях у стола.
И старушку хворую, седую
Возле дома в шали у крыльца.
Немцы отошли под утро, стихнув,
Полк пошел без нас двоих вперед.
Оставляя в ротном медсанбате
Пулеметный, выживший расчет.
02 декабря 1942 года
Сталинград
Красная стена
/Александр Розенбаум/
Высоко, высоко, вольно
Пролетают в небе птицы,
Солнце их лучами ластит,
Песни им ветра поют.
Здесь глазам от ветра больно,
Но той боли не сравниться
С той, которая на части
Разрывает грудь мою.
Голова земли седая
На Мамаевом кургане,
Здесь от века и до века
Плыть гвоздикам по воде.
Кто-то в голос зарыдает,
На колени кто-то встанет,
И обнимется калека
Со стеной своих друзей.
Красная стена,
Скорбная стена,
Ты озарена
Бликами огня,
Вечного огня.
Тянется рука,
Мертвая рука,
Факел в облака.
В чем ее вина?
Где ее весна?
Обещал с войны вернуться
Сын родной своей мамане,
Сорок лет почти прождала
На сибирской стороне.
Да недавно повстречалась
На Мамаевом кургане -
Третья строчка, пятый столбик
На кровавой той стене.
Красная стена,
Скорбная стена
Помнит имена
Тех, кто не дожил,
Тех, кто здесь лежит.
На Мамаевом кургане
Не росла трава три года,
Ей железо приказало:
"Ввысь тянуть себя не смей!"
Без травы нет в поле жизни,
Не текут в пустыне воды.
И солдаты победили
Под землей и эту смерть.
Красная стена,
Скорбная стена,
Ты озарена
Бликами огня,
Вечного огня.
Тянется рука,
Мертвая рука,
Факел в облака.
В чем ее вина?
Где ее весна?
У стен Сталинграда
/Евгений Бородин/
Память пронесла через года -
высшая солдатская награда! -
кровь закатов... Волжская вода
в огненном дыханье Сталинграда...
У воды нам не было воды.
В черных взрывах таяли рассветы.
Небывалого сраженья дым
прожигали алые ракеты.
Плавится железный батальон.
Хриплое - "держись!" разносят ветры.
Не солдат в бинтах, а "белый стон"
в контратаке отбивает метры.
Метры искореженной земли -
и пускай враги - свинцовым валом, -
метры кровью схваченной золы,
что своею жизнью прикрывал он.
Здесь оплачен смертью каждый шаг,
в эпицентре фронтового ада...
Здесь рождала русская душа
Славу и Бессмертье Сталинграда.
Волгоград (Сталинград) носит почетное звание города‑героя, награжден орденом Ленина и медалью "Золотая Звезда". Во время кровопролитных боев в 1942-1943 годах он был почти полностью разрушен. Битва за город на Волге длилась 200 дней и стала переломным моментом в ходе Великой Отечественной войны. Даже сегодня немецкие ветераны с содроганием вспоминают сражение под Сталинградом.
Солдату Сталинграда
/Маргарита Агашина/
Четверть века назад отгремели бои.
Отболели, отмаялись раны твои.
Но, далёкому мужеству верность храня,
ты стоишь и молчишь у святого огня.
Ты же выжил, солдат! Хоть сто раз умирал.
Хоть друзей хоронил и хоть насмерть стоял.
Почему же ты замер - на сердце ладонь
и в глазах, как в ручьях, отразился огонь?
Говорят, что не плачет солдат: он - солдат.
И что старые раны к ненастью болят.
Но вчера было солнце! И солнце с утра...
Что ж ты плачешь, солдат, у святого костра?
Оттого, что на солнце сверкает река.
Оттого, что над Волгой летят облака.
Просто больно смотреть - золотятся поля!
Просто горько белеют чубы ковыля.
Посмотри же, солдат, - это юность твоя -
У солдатской могилы стоят сыновья!
Так о чём же ты думаешь, старый солдат?
Или сердце горит? Или раны болят?
Поклонимся великим тем годам
/Михаил Львов/
Не забывайте грозные года,
Когда кипела волжская вода,
Земля тонула в ярости огня,
И не было ни ночи и ни дня.
Сражались мы у волжских берегов,
На Волгу шли дивизии врагов,
Но выстоял великий наш Солдат!
Но выстоял бессмертный Сталинград;
Поклонимся великим тем годам,
Тем славным командирам и бойцам,
И маршалам страны, и рядовым,
Поклонимся и мертвым, и живым
Всем тем, которых забывать нельзя,
Поклонимся, поклонимся, друзья,
Всем миром, всем народом, всей землей
Поклонимся за тот великий бой!
Я прохожу по улицам твоим
/Самуил Маршак/
Я прохожу по улицам твоим.
Где каждый камень - памятник героям.
Вот на фасаде надпись:
"Отстоим!"
А сверху "р" добавлено:
"Отстроим!"
Герой Советского Союза Иван Ильич Людников у памятного знака на "Острове Людникова".
/Павел Великжанин/
Его на всепланетной карте нет,
Остался лишь в легендах этот остров,
В подшивках старых фронтовых газет -
А нынче отыскать его непросто.
Да, был он по размеру невелик:
Четыре сотни метров на семь сотен.
Но весь огромный мир тогда привык
К масштабу этажей и подворотен.
За каждый сталинградский клок земли
Враг дольше дрался, чем за всю Европу.
И дикторы дотошно счет вели
Любому закоулку и окопу.
А он и окружен был не водой -
Огнем, свинцом, клубами едкой пыли...
И сорок дней не прекращался бой,
Атаки-волны в скалы дотов били.
Отрезан тыл змеей речного льда:
Шуга идет, борта сдирая лодкам.
В три дня - сухарь. С патронами - беда.
Ценней, чем жизнь, трофейная находка.
Нет подкреплений. Каждый на счету.
И с каждым днем все тают эти счеты...
Уходит струйкой крови в мерзлоту
Дивизия - составом меньше роты.
Кирпич домов бомбежкой в пыль растерт,
Земля изрыта оспою воронок...
Последним напряжением аорт
Здесь держится зубами оборона.
Прямой наводкой разнесен КП,
И на ребре стоит судьбы монета.
Комдив по пьяной фрицевской толпе
Палит из наградного пистолета.
Санбат, что врос в отвесный бережок,
Услышал грохот "панцеров" наката -
И встали все - кто мог, и кто не мог -
Вперед пошли: в бинтах, как в маскхалатах.
И со стеклянным звоном вспыхнул танк,
Скребут предсмертно землю пальцы траков...
Кто жив, ничто не будет помнить так,
Как самую последнюю атаку.
Лед встал, окреп. Резервы подошли.
Не смыло остров ливнем стали Круппа.
Весь мир узнал про этот клок земли,
На глобусе не видный даже в лупу...
Теперь здесь тихо... Память берегут
Руины, утопая в буйстве сада,
Про островок на волжском берегу
В поселке под названьем Баррикады.
Всё, что гореть могло, горело,
Насквозь прошитое свинцом
И с каждым часом цепь редела
Оборонявшихся бойцов.
Враг с трёх сторон зажал
надолго,
Вокруг руины и зола.
Со стороны четвёртой Волга
Шугу и битый лёд несла.
В патронах здесь нуждались
остро,
Но враг не мог пройти вперёд.
Ту землю "Людникова Остров"
Народ любовно назовёт.
И был приказ, "Назад - ни шагу !",
Когда же дело шло к штыкам,
С КП, что был на дне оврага,
Полковник полз к своим
стрелкам.
И бинтовали раны наспех,
И бил на выбор пулемёт.
Стояли сталинградцы
насмерть,
Рождался сорок третий год ...
Через поля, где вьюги хлопья,
И неба край, как алый стяг,
Полковник видел без бинокля
Объятый пламенем Рейхстаг.
Р. Побережский
"Остров Людникова" - небольшой клочок земли 700 на 500 метров на берегу Волги, за который в ходе Сталинградской битвы тридцать дней сражалась 138-я стрелковая дивизия под командованием полковника Ивана Ильича Людникова. В Волгоградском поселке Нижние Баррикады сегодня установлен мемориальный комплекс.
Собаки - истребители танков
/Павел Великжанин/
Их с беззубого щенства под танковым днищем
Приучали к еде, чтоб кудлатая свора
Шла под танки немецкие в поисках пищи,
Не боясь лязга траков и рева моторов.
А на спину - тротил со взрывателем чутким,
Чтобы тыкнул в стальное подбрюшье махины...
И напарник потухшую грыз самокрутку,
И махра ему скулы сводила, как хина.
Ничего не жалела страна для победы,
И, петляя среди сталинградских развалин,
Шлейки жизней лохматые рвали торпеды
И бросались навстречу грохочущей стали.
В сквере на площади Чекистов есть особенный памятник - собакам-истребителям танков. Более подробно - здесь (в конце поста).
Опальные поэтессы: Анна Ахматова и Ольга Берггольц, 1947
Побратимы
/Ольга Берггольц/
Мы шли Сталинградом, была тишина,
был вечер, был воздух морозный кристален.
Высоко крещенская стыла луна
над стрелами строек, над щебнем развалин.
Мы шли по каленой гвардейской земле,
по набережной, озаренной луною,
когда перед нами в серебряной мгле,
чернея, возник монумент Хользунова.
Так вот он, земляк сталинградцев, стоит,
участник воздушных боев за Мадрид...
И вспомнилась песня как будто б о нем,
о хлопце, солдате гражданской войны,
о хлопце, под белогвардейским огнем
мечтавшем о счастье далекой страны.
Он пел, озирая родные края:
"Гренада, Гренада, Гренада моя!.. "
Но только, наверно, ошибся поэт:
тот хлопец - он белыми не был убит.
Прошло девятнадцать немыслимых лет -
он все-таки дрался за город Мадрид.
И вот он - стоит к Сталинграду лицом
и смотрит, бессмертный,
сквозь годы,
сквозь бури
туда, где на площади Павших Борцов
испанец лежит - лейтенант Ибаррури.
Пассионарии сын и солдат,
он в сорок втором защищал Сталинград,
он пел, умирая
за эти края:
"Россия, Россия,
Россия моя... "
И смотрят друг другу в лицо - на века -
два побратима, два земляка.
1952 год
Ольга Берггольц обращается здесь к знаменитому стихотворению Михаила Светлова "Гренада".
С безымянным светловским красноармейцем она сравнивает героя Советского союза летчика Виктора Хользунова, уроженца Сталинграда, еще подростком сражавшегося за Красных в Гражданскую, а в 1936-37 годах, уже будучи кадровым военным, воевавшего в Испании на стороне республиканцев.
Его побратимом назван герой Советского Союза Рубен Ибаррури - сын лидера коммунистов Испании, подростком приехавший в СССР. Воевал за республиканцев в Испании в 1936-39 годах. С первых дней Великой Отечественной и до момента своей гибели под Сталинградом сражался с фашистами в рядах Советской армии. Подробнее - здесь.
Новый год под Сталинградом из рассказа ветерана
/Людмила Денисова/
Тихий вечер. Канонады
Не гремят. Наоборот.
В блиндаже под Сталинградом
Мы встречаем Новый год.
От печурки свет полоской,
От свечей чуть слышный треск.
В гильзе веточка березки,
Просто елок нет окрест.
Но украшена, как надо,
Из оберточных чудес.
Дали к празднику "награду" -
Из пайка деликатес:
Колбасу, тушенку, сахар
И заветные сто грамм.
Ах, какой витал там запах:
Спирта с мясом пополам!
Командир, его мы дедом
Называли, поднял тост.
"За скорейшую победу!" -
Он серьезно произнес.
И за то, чтоб были живы
И вернулись все домой,
Чтобы дружбу сохранили,
Закаленную войной.
Разомлели мы не сразу
От тепла речей таких.
Полились рекой рассказы
О любимых и родных.
Всё же знали, состоится
Бой решительный на днях.
И не каждый возвратится,
Смерть геройскую приняв.
Но об этом все молчали,
Не гадали наперед.
Просто весело встречали
Сорок третий Новый год.
Второе февраля
/Маргарита Агашина/
В свой срок -
не поздно и не рано -
придет зима,
замрет земля.
И ты
к Мамаеву кургану
придешь
второго февраля.
И там,
у той заиндевелой,
у той священной высоты,
ты на крыло
метели белой
положишь красные цветы.
И словно в первый раз
заметишь,
каким он был,
их ратный путь!
Февраль, февраль,
солдатский месяц -
пурга в лицо,
снега по грудь.
Сто зим пройдет.
И сто метелиц.
А мы пред ними
всё в долгу.
Февраль, февраль.
Солдатский месяц.
Горят
гвоздики
на снегу.
Я помню бой в степи, под Сталинградом
/Сергей Викулов/
Я помню бой в степи, под Сталинградом.
Хотелось пить - и ржавая вода
Для нас была единственной отрадой -
Её мы приносили из пруда.
Разрывы мин кругом. Не сделать шагу,
Чтоб не упасть. Но кто-то полз туда
И падал, не успев наполнить флягу
Живой водой из мертвого пруда.
Воды, воды!.. Но в небе, словно вата,
Пылали кучевые облака.
И снилась Волга раненым солдатам -
Отчизны милой славная река.
Орде не покорившаяся вражьей,
Она легла преградой смертной ей...
Измученный бессонницей и жаждой,
Шутил сержант: "Ребята, веселей!
Дождь будет утром - видно по закату.
Переживем, здесь ночь не так долга.
Мы - русские! А русскому солдату
Не занимать терпенья у врага!"
...Расстались мы с сержантом в сорок пятом,
Когда победный отгремел салют.
Я вновь в степи, где раньше был солдатом,
Где нынче шлюзы над землей встают.
Ещё леса не радуют здесь взгляда,
Ещё не вышли в плаванье суда,
Но плещется у борта земснаряда,
Врываясь в степи, волжская вода.
И кажется мне: тут, где снова жарко,
Но не от взрывов и не от огня,
Я встречу батарейного сержанта
И обниму его, а он меня.
И на площадке, там, где встали краны,
Где нас фашизм испытывал бедой,
Счастливые, поднимем мы стаканы
С пришедшей в степи волжскою водой!
Мамаев курган
/Роберт Рождественский/
Сотни лет
расходиться широким кругам
по огромной воде
молчаливой реки...
Выше всех Эверестов -
Мамаев курган!
Зря об этом в учебниках нет
ни строки.
Зря не сказано в них,
что теплеет Земля
и светлеет Земля,
оттого что на ней,
о курганах Мамаевых
помнить веля,
загораются
тысячи Вечных огней...
Мне сюда возвращаться.
К добру и к беде.
Мне сюда приходить.
Приползать.
Прилетать.
И, схватившись за сердце на той высоте,
задыхаясь,
разреженный воздух глотать.
Мне сюда возвращаться.
Из мелких потерь.
Из ухоженных стран.
И горячечных снов.
Натыкаться на долгие стоны людей
и кольчуги
позванивающих орденов...
Зря не сказано в книгах,
Мамаев курган,
что металла
в твоем оглушенном нутре
больше,
чем в знаменитой Магнитной горе!
Что хватило его и друзьям.
И врагам.
Вместо капель росы,
как слепое жнивье,
проступает железо,
кроваво сочась...
И поэтому
самая главная часть
в притяженье Земли -
притяженье твое!..
Ты цветами пророс.
Ты слезами пророс.
Ты стоишь,
поминальные муки терпя.
Синеватые молнии
медленных гроз,
будто в колокол памяти,
бьются в тебя!
И тогда поднимаются птицы с земли
и колышется нервно
тепная трава.
Оживают
затертые напрочь
слова.
И по плитам
устало
стучат костыли.
Шоколад
/Виктор Голубцов/
Триста метров до Волги... А дальше куда?
Лезть в пробитую пулями лодку,
Разбивая у берега корочку льда,
Нахлобучив поглубже пилотку?
Или в мерзлой траншее, устав от огня,
От войны, от смертей, от разлуки,
От того, что не знаешь ни ночи, ни дня,
Вверх поднять посиневшие руки?
Или, может, фуфайку рванув на груди,
Захлебнувшись отчаянным матом,
Вдруг подняться, не зная, что ждет впереди,
Под кинжальный огонь автомата?
Даже взрослому - эта паскуда-война -
Словно в доме его похоронка!
Каково же хлебнувшему горя сполна
На войне фронтовому ребенку?
Мать сказала ребятам: "Когда я умру
Пробирайтесь тихонечко к Волге.
Если здесь не убьют, все равно поутру
Загрызут осмелевшие волки,
Или оба умрете от голода тут..."
Прерывались слова то и дело,
Уползла она ночью в холодный закут...
Там нашли её мертвое тело.
Голосили орудия невдалеке
И на звук их, оставив землянку,
Ближе к фронту, навстречу великой реке
Поползли два голодных подранка.
Мы не знаем о том, голодать каково,
Мы уверены, веселы, сыты,
Подбирать нам не нужно на поле жнитво
И мечтать хоть о горсточке жита.
Этот голод звериный, крутой, нутряной
Убивает тебя многократно,
Этот голод приходит на пару с войной,
Собирая обильную жатву.
Этот голод двоих полумертвых ребят
В нескончаемых поисках пищи
Гнал сквозь черный, убитый войной Сталинград
По руинам былого жилища.
Но за жизнь продолжали цепляться мальцы,
Крыс ловили, делили объедки.
И однажды в подвале нашли их бойцы
Батальонной гвардейской разведки.
Врач, смертельно уставший от крови и ран,
Сняв с мальчишек лохмотья и клочья,
Произнес: "Напускать не хочу я туман...
Верно, парни умрут этой ночью."
Про находку узнав, забежал комполка
В лазарет, что ютился в землянке.
От услышанных слов задрожала щека
У него под цигейкой ушанки.
Подполковник врача матюгнул от души
И добавил, взглянув на парнишек:
"Эскулап, мать твою, хоронить не спеши
Раньше времени мальчиков, слышишь!"
"Чтоб спасти ребятню, нужен постный бульон,
Шоколад и глюкозы немножко, -
Врач ответил. - Любой обойди батальон,
Что найдется? Лишь хлеб да картошка".
"Шоколад, ты сказал?" - "Да, хотя б шоколад...
Плиток пять или шесть мне и надо.
Только где его взять? Ведь на весь Сталинград
Нет в солдатских пайках шоколада."
Но уже полетел по окопам приказ,
И солдаты за сладким трофеем
По подвалам домов, сквозь окно или лаз
Устремились во вражьи траншеи.
И не за "языком", хоронясь в темноте,
Там где раньше скрипели калитки,
Шли, рискуя собою, разведчики те,
Чтоб добыть ароматные плитки.
В этот час не нужны были им ордена,
Не пугали разрывы и вспышки,
Очень многих из них разлучила война
С младшим братом, а может, с сынишкой.
Говорят, на войне обрастает душа
Равнодушьем, как будто коростой,
Жизнь в окопах порой стоит меньше гроша,
Погибают здесь буднично, просто.
Но война доброту истребить не смогла
Ни из пушки, ни из револьвера,
И в мальчишечьих душах, сожженных дотла,
Возродились надежда и вера...
Шесть десятков прошло после этого лет,
Но живые доселе парнишки
Помнят, словно сейчас, полковой лазарет,
Где лежали с голодной одышкой.
Не забудут до смертного часа они
Все круги Сталинградского ада,
Да еще, как из грубой мужской пятерни
Доставали куски шоколада.
Эту память с собой унесут старики
По проложенной Богом бетонке...
И напомнят о прошлом у Волги-реки
Лишь поросшие лесом воронки.
Сталинградская молитва
/Павел Великжанин/
...И треугольное письмо
Летело, будто бы само,
Хоть порохом опалены,
Пробиты пулей крылья.
"Пускай тебя среди огня
Господь хранит день ото дня,
Ведь чтобы ты пришел с войны,
Молюсь изо всех сил я!"
Лежал у сердца тот листок,
Как будто защитить он мог
Родную кровь от пули и осколка.
Среди пылающих руин
Израненный солдат был не один:
Любовь текла к нему, как Волга.
В избушке старой молилась мать,
Он все бы отдал, чтоб ее обнять
И еле слышно прошептать:
"Я шел к тебе так долго!"
Начало
/Александр Сидоровнин/
Сталинградская битва - она лишь начало!
Где история как бы скатилась назад.
И Россия в тот день неспроста ликовала,
И, утробно вздохнув, задышал Сталинград.
Впереди ещё были страдания, беды,
И раненья, поляны растерзанных тел.
Но над ними витал сладкий запах Победы!
Тот, что с каждой минутой густел и густел.
Впереди ожидали и Курск, и Воронеж,
Киев, Прага, Варшава, в финале Берлин.
Сколько отдано жизней, что век - всё хоронишь,
Сталинград - это только начало, трамплин.
Всё вперёд и вперёд - до кровавого пота.
До Победы, увы, жаль не всяк доходил.
Но шагала, шагала - на Запад - пехота,
Очищая места, что для братских могил.
Сталинградская битва начало - полшага,
Предстоящей победы отсчёт на часах.
Впереди ожидали фасады Рейхстага,
"Где от надписей в мае рябило в глазах".
Ты запомни - вот здесь начиналась дорога,
Каждый шаг по которой мы в сердце храним.
До Победы ещё было долго и много
В направлении том - Сталинград на Берлин.
Дорога в бессмертие
/Юрий Михайленко/
Чёрный дым, черный снег, всюду смрад,
Весь Мамаев в траншеях и дотах,
Визг осколков и стоны солдат,
И грохочут, трещат пулемёты.
Самолёты заходят в "пике",
Оглушая пронзительным воем.
И с гранатой в застывшей руке
На мгновенье сживаюсь с землёю.
Мы в атаку идём,
Мы бежим, мы ползём!
Мы встаём и ложимся всей ротой,
Мы вжимаемся в камень, вгрызаемся в лёд!
Не секунды, минуты, а будто бы год
Под смертельным огнём пулемётов
Мы в атаку идём!
Прижимаюсь щекою к земле, -
Помоги мне, земля!
Прижимаюсь всем сердцем к земле, -
Помоги мне, земля, сохрани!
Очень хочется жить!
Ах, как хочется жить!
Помоги нам, родная земля.
Дай нам силы дойти,
Дай нам только туда доползти,
До фашистских окопов добраться!
Вьюга, дым и огонь!
Мы в атаку идём!
Сохрани нас, земля,
Нам ведь только по двадцать.
Мы в атаку идём, мы уходим во тьму
Этой страшной земной круговерти.
Умирая от ран, задыхаясь в дыму,
Мы уходим, уходим в бессмертье...
На Мамаевом шелест берёз,
К пьедесталу ступени крутые.
На Мамаевом Озеро слёз
И великая Слава России.
Февраль
/Давид Каневский/
Снега, снега... В полях бушует вьюга -
Ещё сильны законы февраля.
Но погляди: воспрянула земля
От Севера до солнечного Юга.
Огня и льда преодолев преграды,
Немецкой чёрной злобе вопреки,
Идут вперёд железные полки,
Плывут к Днепру знамёна Сталинграда.
Мамаев курган
/Исай Тобольский/
Великая Печаль
Всегда проста.
Трагедия - как ночь -
Всегда безмолвна.
И тишина
Почти громоподобна,
Когда у Скорби
Сомкнуты уста.
Я был четыре года на войне.
Я знаю цену этой тишине...
НА ЗЕМЛЕ СТАЛИНГРАДСКОЙ
Пробивается взгляд через годы преград,
Разрывается сердце на части,
Жалкой грудой развалин смотрел Сталинград,
Отстоявший в боях это счастье.
Прокричал политрук с пистолетом: «Вперед!»
И взметнулись суровые лица,
Наша память о них никогда не умрет,
За погибших мы будем молиться.
На земле Сталинградской в могилах войны,
От геройских дивизий до взвода,
Спят спокойно солдаты великой страны
С февраля сорок третьего года.
Ведь какою ценой миллионы солдат,
Умирая, ковали свободу,
На обломках ты выстоял, мой Сталинград,
В феврале сорок третьего года.
На душе отпечатком разрухи следы
Остаются в страданьях народа.
Мы победой твоей будем вечно горды
Февраля сорок третьего года!
Владимир Марахин
Пробивается взгляд через годы преград,
Разрывается сердце на части,
Жалкой грудой развалин смотрел Сталинград,
Отстоявший в боях это счастье.
Прокричал политрук с пистолетом: «Вперед!»
И взметнулись суровые лица,
Наша память о них никогда не умрет,
За погибших мы будем молиться.
На земле Сталинградской в могилах войны,
От геройских дивизий до взвода,
Спят спокойно солдаты великой страны
С февраля сорок третьего года.
Ведь какою ценой миллионы солдат,
Умирая, ковали свободу,
На обломках ты выстоял, мой Сталинград,
В феврале сорок третьего года.
На душе отпечатком разрухи следы
Остаются в страданьях народа.
Мы победой твоей будем вечно горды
Февраля сорок третьего года!
Владимир Марахин
Участник войны Анатолий Абрамов
СТИХИ О СТАЛИНГРАДЕ
Анатолий Абрамов
I
Жил — не замечал, как ты мне дорог,
Город мой, пылающий в беде.
Я не знал, что о твоих просторах
Буду помнить всюду и везде.
Ты сейчас и огне, в свинцовой буре,
Весь прострелен, всюду обгорел,
Ветер гонит пепел по Лазури,
Черный дым висит на Даргоре.
Нет и моего гнезда родного –
За Мечеткой притаился враг.
Больше нету Первозаводского,
От Спартановки остался прах.
Там сейчас сплошное пламя пышет,
Там домов разрушенных не счесть...
Больше мне родные не напишут.
Письмецо с Менжинской № 6.
Где они? Где Генки голос звонкий,
Долетавший до меня не раз?
Почему не слышно о сестренке?
Где и кто их приютил сейчас?
Может, и они бойцами стали,
Тоже город защищают свой.
Может быть, давно в сраженье пали
На знакомой с детства мостовой.
Город мой, я от тебя далеко.
Мы с тобой пока разделены.
Между нами пролегла дорога,
Не одна — а сто дорог войны.
Я их все пройти обязан с боем.
Трудный путь — зато в конце его
Встречусь я на родине с тобою,
Это будет радостней всего.
Там, где пули в улицах звенели,
Где узнал я радость и беду,
Как к бойцу в простреленной шинели,
Я к твоим руинам припаду.
II
В руинах ты, но здесь в борьбе жестокой;
Постигнул немцев гибельный удел.
Уже последний выстрел одиноко
Среди твоих развалин прогремел.
Закончилось великое сраженье —
И ты, мой город, в битве победил.
Здесь русский немца бил с ожесточеньем —
С каким никто и никого не бил.
Заснеженный, руинами темнея,
Свинцом побитый, в пепле и в дыму,
Родной мой город, стал ты мне роднее,
Еще дороже сердцу моему.
Ты встанешь вновь, рубцы свои залечишь,
Придет пора — вернемся мы к родным,
И как-нибудь в хороший теплый вечер
Пройдем по шумным улицам твоим.
Здесь будут и бойцы и командиры,
Рабочие, что бились впереди.
Простой народ без воинских мундиров,
Но с воинской присягою в груди.
Здесь дети будут — где-нибудь меж ними
Пройдет сестренка иль братишка мой.
Все это будет. Но сейчас их имя
Не тень — оружье, поднятое в бой.
Родной мой город, ты, как смелый воин,
Опять дерешься, недругов тесня.
Ты не покинул боевого строя.
Ты — на передней линии огня.
Тобой перед атакой в час недолгий
Клянутся все: бить немцев до конца.
Чтоб их везде настигла, как у Волги,
Святая кара русского бойца.
Красноармейская газета «Вперед»,
1943, 15 февраля
Анатолий Абрамов родился в 1917 году в станице Качалинской, на Дону. Окончил литературный факультет Саратовского педагогического института.
Участвовал в боях на Карельском фронте рядовым в 1942 году, потом, в 1944 году, в освобождении Петрозаводска и Норвегии. Получил контузию.
После окончания Великой Отечественной войны окончил аспирантуру МГУ. Был участником I Всесоюзного совещания молодых писателей.
Автор многих книг по литературоведению и критике, в том числе книги «Лирика и эпос Великой Отечественной войны», выдержавшей два издания.
Доктор филологических наук, профессор. Лауреат премии критики Союза писателей СССР и Союза журналистов СССР. Работал в Воронежском университете.
Участник войны Галина Беднова
ДОМ ПАВЛОВА
Галина Беднова
Стояли насмерть русские бойцы
В сплошном огне и без воды во фляге.
А ветер разносил во все концы
Предсмертный крик и крик «ура!» в атаке.
Над Волгой непрерывный взрывов гром,
И страшен враг, звереющий в бессилье.
Но разве можно взять обычный дом,
В котором поместилась вся Россия?!
Галина Беднова родилась в 1926 году в Ленинграде.
В 1941 году была сандружинницей команды МПВО Ленинграда, потом сандружинницей 42-й армии Ленинградского фронта.
После Великой Отечественной войны окончила Ленинградский политехнический институт по специальности инженер-механик. Работала на Балтийском заводе инженером-конструктором, потом старшим инженером НИИ.
Печаталась в журналах «Советский Красный Крест», «Сельская новь», «Смена», «Рабоче-крестьянский корреспондент», в альманахах «Подвиг», «Поэзия», в газетах «Ленинская смена», Арзамасская правда».
Интересные ссылки
Стихи о войне
Стихи о Сталинградской битве
Прикасаясь сердцем к подвигу...: Стихи о Сталинградской битве
Сталинграду посвящается
Интересные ссылки
Стихи о войне
Стихи о Сталинградской битве
Прикасаясь сердцем к подвигу...: Стихи о Сталинградской битве
Сталинграду посвящается
О Сталинградской битве в наших блогах:
Дорогие друзья, читатели и гости блога!
От всей души поздравляю вас с праздником – Днем победы в Сталинградской битве! Искренне желаю всем доброго здоровья, мирного неба над головой, счастья и радости в жизни, успехов во всех ваших делах и начинаниях, бодрости и стойкости духа в трудных жизненных ситуациях, добра, оптимизма и благополучия!
Всего самого доброго и светлого в вашей жизни! Пусть никогда не повторятся те события, что произошли в Сталинграде в 1942-1943 гг.!
Комментариев нет:
Отправить комментарий