5 июня - 125 лет со дня рождения Федерико Гарсиа Лорки (1898-1936), испанского поэта и драматурга
Дорогие друзья!
"Истинная поэзия – это любовь, мужество и жертва", - писал Федерико Гарсиа Лорка. Яркий поэт, оставивший после себя богатейшее литературное наследство, был убит в начале Гражданской войны в Испании. Его смерть до сих пор окружена тайной. А творчество не перестает открываться неожиданными гранями. Все написанное Лоркой дышит любовью к Испании и родной Андалузии, к ее краскам, запахам и звукам, традициям и верованиям. Фольклор поэт считал краеугольным камнем искусства, источником, из которого можно черпать вдохновение. Лорка соединил книжную и народную культуру, современность и предания, мифологию и обыденность. Наиболее известны сборники стихов "Цыганское романсеро", "Поэт в Нью-Йорке" и др.
Гранада, Андалузия, родина Ф. Г. Лорки
Люблю Ф.Г. Лорку – за талант и оригинальность, за недосказанность и загадочность его стихотворных образов, за его имя – легкое, летящее как лодка. Пахнущее горько и пронзительно, как кожура апельсина. За его стихи и смерть, которые принесли поэту славу и всенародное признание.
Он писал:
«Чего поэзия не терпит ни под каким видом - это равнодушия».
«Миссия у поэта одна – одушевлять, в буквальном смысле - дарить душу», а еще он сказал: «Самая печальная радость – быть поэтом. Всё остальное не в счет. Даже смерть».
Трагична судьба великого испанского поэта, которая была оборвана на полуслове, перед вершиной – свидетельство тому его планы, наброски, черновики, задуманные книги и спектакли.
«Все на свете дарования, все таланты были у него, а он как золотых дел мастер, как трудовая пчела на пасеке великой поэзии, отдавал людям свой гений» (П. Неруда).
Испанский дворянин с душой цыгана, Федерико Гарсиа Лорка был новатором и самородком, версификатором и стилизатором.
Он был рожден духом и судьбой самой Испании, её страстью и кровью, её обычаями, музыкой, верой в будущее. В своем творчестве поэт опирался на испанский фольклор.
«Эта верность стихии своего народа и его лучшим глашатаям дает опору бессмертию Федерико Гарсиа Лорки… – вспоминал современник и друг поэта Хуан Маринельо – как всякий классик, он выходит за рамки своего времени, он составляет эпоху и её детище. Эта сама традиция и сама история, идущая вперёд. Именно поэтому его новизна поражает, но не раздражает, и его непривычный голос воспринимается как смелое новшество, к которому мы все в какой-то мере причастны!»
Границы жизни Лорки — такой же недолгой, как у Пушкина, — отмечены датами национальных катастроф: 1898 (поражение в войне) — 1936 (приход к власти испанских фашистов).
Он был необычайно талантливым поэтом, менестрелем, последним хугларом, сумевшим поднять испанскую поэзию на новый уровень, смешавший миф с реальностью и сам ставший мифом. Современным мифом об испанском Орфее, сумевшим спуститься в подземное царство и растерзанного там силами тьмы, но сумевшего сделать свои песни – светом.
Несмотря на кажущуюся открытость, в характере и творчестве Лорки отчетливо чувствуется флер одиночества. Он умел сохранять уединение, оставаясь на виду. Внешне веселый и лучезарный, Федерико Гарсиа Лорка словно нес в себе какую-то трагическую тайну — она читается в его глазах на фото, выстраивается из замысловатых линий рисунков и безошибочно угадывается за тонким кружевом слов.
Книги поэта
Лорка не принадлежал ни к одной из политических партий. О своих убеждениях он говорил: «Любовь к земле разбудила во мне художника. Земля для меня неразделима с бедностью, а бедность я люблю больше всего на свете. Не нищету, измызганную и алчную, а бедность, благородную, трогательную, простую, как черный хлеб». Объясняя свою любимую книгу «Цыганское романсеро», Лорка сказал: «Гранада научила меня быть с теми, кого преследуют: с цыганами, неграми, евреями, маврами». Он заявлял, что на этой земле будет с теми, у кого ничего нет. «Люди, получившие образование и не знавшие нужды, призваны принести жертвы». Лорка видел миссию поэта в том, чтобы переживать чужую боль как собственную и всегда принимать сторону отверженных. Такая «всечеловечность» делает его творчество актуальным для людей разных национальностей. «Я брат всем людям, и мне отвратительны те, кто любит родину вслепую и приносит себя в жертву пустым националистическим идеалам». Таких слов в 1936 году в Испании не прощали.
В 1936 году Лорка собирался приехать в Москву. Он любил путешествовать. Но то был последний год его жизни.
Лорка не было леваком, социалистом и не имел обыкновения открыто поддерживать политические партии. Но он всегда был на стороне слабых, нуждающихся, гибнущих, обреченных — это было почти религиозное устроение совести, а не «политическая позиция»
«Если будет война, погибнут все, кроме Федерико», — шутили друзья.
Когда началась война, он погиб одним из первых.
В 1930 году Лорка, словно предчувствуя свою судьбу и Гражданскую войну, написал стихотворение «История и круговорот трех друзей»:
Но хрустнули обломками жемчужин
Скорлупки чистой формы —
И я понял,
Что я приговорен и безоружен.
Обшарили все церкви, все кладбища и клубы,
Искали в бочках, рыскали в подвале,
Разбили три скелета, чтоб выковырять золотые зубы.
Меня не отыскали.
Не отыскали?
Нет. Не отыскали.
Но помнят, как последняя луна
Вверх по реке покочевала льдиной
И горе — в тот же миг — по именам
Припомнило все жертвы до единой.
Смерть поэта
По улице длинной он шел под конвоем,
брезжило еле-еле,
холодно было в поле,
звезды заледенели.
Слегка посветлело небо,
и Федерико убили.
Палачи трусливы
и равнодушны были.
(«Преступление было в Гранаде», Антонио Мачадо, перевод Н. Горской)
А по садам орда людей и ругней,
суля разлуку, скачет к изголовью,
зеленогривы огненные кони.
Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
какие скрипки плещут моей кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне!
Ф. Г. Лорка (перевод А. Гелескула)
Федерико Гарсиа Лорка был расстрелян 19 августа 1936 года франкистами. Вместе с поэтом в тот день в овраге близ села Виснар были казнены учитель и два тореро. Смерть поэта была нелепой и случайной, мученической и насильственной.
При франкистах произведения Лорки были объявлены вне закона и публично сожжены на площади в Гранаде. 18 лет его стихи ходили в списках: их пели, их знали наизусть. Только в 1954 г. в Испании вновь были изданы стихи и драмы Федерико Гарсиа Лорки, стали появляться статьи о его творчестве.
Поэт нам оставил книги, а в них свою душу.
… а читающий голос –
дуновение ветра:
он стихи погружает,
в грудь людей,
как в пространство.
Памятник Ф. Г. Лорке в Мадриде
Лорка – один из самых любимых поэтов Испании, драматург, известный во всем мире, в том числе и в России. Многие известные русские поэты и переводчики переводили его стихи (М. Цветаева, Ю. Мориц, Д. Масойлов, Б. Слуцкий, А. Гелескул, М. Самаев и др.). Одним из лучших переводчиков поэзии Лорки считается Анатолий Гелескул.
Стихи Лорки очень музыкальны, со скрытой подоплекой и чтобы полностью понять их, конечно, желательно знать испанские обычаи и традиции, испанскую культуру.
Трагическая судьба Ф.Г. Лорки, тайна его смерти (недавно вскрыли предполагаемую могилу поэта, но там никого не оказалось), посмертная судьба его произведений (запрет в период правления франкистского режима), истоки его поэзии, таланта и творчества никого не оставляют равнодушным.
Высказывания о Ф. Г. Лорке
«Федерико Гарсиа Лорка был подобен щедрому, расточаемому добро духу. Он впитывал и дарил людям радость мира, был планетой счастья, жизнелюбия. Простодушный и артистичный, одинаково не чуждый космическому и провинциальному, необыкновенно музыкальный, робкий и суеверный, лучащийся и весёлый, он словно вобрал в себя все возрасты Испании, весь цвет народного таланта, всё то, что дала арабско-андалузская культура, он освещал и дарил благоуханием, точно цветущий жасминовый куст, всю панормаму той Испании, какой — боже мой! - теперь уже нет».
Пабло Неруда
«Оливково-смуглое лицо, широкий лоб с набегающей непокорной прядью иссиня-черных волос, блестящие глаза, открытая улыбка, то и дело взрывающаяся смехом; в облике что-то не от цыгана, нет, — от крестьянина, но из тех, каких встретишь только в Андалуссии: тот же загар, та же шумливая неуемость при внутренней прирожденной утонченности и одухотворенности, — таким я увидел его, таким вижу всегда, когда о нем вспоминаю».
Рафаэль Альберти
«Будь радостен! Это нужно и должно — быть радостным... Измученный душевной борьбой и доведённый до предела — любовью, грязью, мерзостями, я остаюсь верен моему правилу — радость вопреки всему».
Лорка
СТИХИ ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКИ
Популярное стихотворение "Гитара» в переводе Марины Цветаевой.(Из книги <СТИХИ О КАНТЕ ХОНДО> (1921))
Начинается плач гитары.
Разбивается чаша утра.
Начинается плач гитары.
О не жди от нее молчанья,
Не проси у нее молчанья!
Неустанно гитара плачет,
Как вода по каналам - плачет,
Как ветра над снегами - плачет,
Не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой змеиного жала.
О гитара, бедная жертва
Пяти проворных кинжалов!
(перевод С. Гончаренко)
Я чувствую, как в жилах у меня,
Расплавив сердце раскалённой страстью,
Струится ток багряного огня.
Так погаси же, женщина, пожар.
Ведь если в нём всё выгорит дотла,
Одна зола взойдёт на пепелище.
Одна зола...
(перевод А. Гелескула)
И тополя уходят -
но след их озерный светел.
И тополя уходят -
но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.
А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
раскроется на ладони.
(перевод М. Кудинова)
Есть души, где скрыты
увядшие зори,
и синие звёзды,
и времени листья;
есть души, где прячутся
древние тени,
гул прошлых страданий
и сновидений.
Есть души другие:
в них призраки страсти
живут. И червивы
плоды. И в ненастье
там слышится эхо
сожжённого крика,
который пролился,
как тёмные струи,
не помня о стонах
и поцелуях.
Души моей зрелость
давно уже знает,
что смутная тайна
мой дух разрушает.
И юности камни,
изъедены снами,
на дно размышления
падают сами.
<Далёк ты от Бога>, -
твердит каждый камень.
Дорогие друзья, ниже опубликовано одно из самых известных стихов Ф. Г. Лорка «MEMENTO» (Помни). Оно представлено в трех вариантах – переводах разными переводчиками. Какой из них вам больше понравился? Самый первый – самый известный перевод.
MEMENTO
(перевод И. Тынянова)
Когда умру,
схороните меня с гитарой
в речном песке.
Когда умру...
В апельсиновой роще старой,
в любом цветке.
Когда умру,
стану флюгером я на крыше,
на ветру.
Тише...
Когда умру!
MEMENTO
(перевод М. Самаева)
Когда я мир покину,
с гитарой схороните
мой прах в песках равнины.
Когда я мир покину
среди росистой мяты,
у рощи апельсинной.
Пусть мое сердце станет
флюгаркой на ветру,
когда я мир покину.
Когда умру...
MEMENTO
(перевод Э. Гольдернесса)
Друзьям моим
Скажите, что я умер.
Лесной ручей
Поет над зыбкой тенью.
Скажите им:
(Как лес созвучен
Траурному пенью!)
Скажите просто,
Что его не стало,
Что перед смертью
Глаз не закрывал он,
Что он под вечным
Синим покрывалом.
И я уйду
На раннюю звезду.
(перевод А. Гелескула)
Август.
Персики и цукаты,
и в медовой росе покос.
Входит солнце в янтарь заката,
словно косточка в абрикос.
И смеётся тайком початок
смехом жёлтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
(перевод А. Гелескула)
Если умру я -
не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я -
не закрывайте балкона.
НЕВЕРНАЯ ЖЕНА
(перевод А. Гелескула)
И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал - она невинна...
То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа...
За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она - четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...
Тому, кто слывет мужчиной,
нескромничать не пристало,
и я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины,-
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.
(перевод М. Кудинова)
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, -
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.
СТИХИ о Ф. Г. ЛОРКЕ
РОМАНС О ГАРСИА ЛОРКЕВ Гренаде, точней — в Гранаде
Земля — как хлебная корка,
На этой земле золотистой
Родился Гарсиа Лорка,
Ждала и встречала сына,
Дарила ему Гранада
Солнышко апельсина,
Алый цветок граната.
Приехал я поклониться
Товарищу Федерико
В долину кровавой свадьбы,
Молчания или крика,
Но так и не смог узнать я,
Где место его расстрела,
Где встали кресты распятья
Поэта и двух тореро.
А в чём его обвинили,
С пристрастием допросили?
А в том, что по радио ночью
Поэт говорит с Россией.
Понять ли тупым гориллам,
Что это не радиоволны,
Что с нами тогда говорил он
Испанскою песней вольной.
Евг. Долматовский
Почему ж ты, Испания,
в небо смотрела,
когда Гарсиа Лорку
увели для расстрела?
Андалузия знала
и Валенсия знала, -
Что ж земля под
ногами убийц не стонала?!
Что ж вы руки скрестили
и губы вы сжали,
когда песню родную
на смерть провожали?!
Увели не к стене его, не на площадь, -
увели, обманув, к апельсиновой роще.
Шел он гордо,
срывая в пути апельсины
и бросая с размаху
в пруды и трясины;
те плоды под луною
в воде золотели
и на дно не спускались,
и тонуть не хотели.
Будто с неба срывал
и кидал он планеты, -
так всегда перед смертью
поступают поэты.
Но пруды высыхали,
и плоды увядали,
и следы от походки его пропадали.
А жандармы сидели,
лимонад попивая
и слова его песен
про себя напевая.
Николай Асеев
Что ты бродишь, несчастный, по багряному полю?
Что ты гривой полощешь по багровому лугу?
С другом я разминулся...
Вы не видели друга?
Ты, змея гробовая, первобытная сила!
Что тебя доконало, под камнями скрутило?
Или зубы гадючьи убивать перестали?
Я врага потеряла...
Вы врага не встречали?
Эй, волна штормовая, белопенная вьюга!
Ты и небу подруга, ты и скалам подруга.
Отчего ж ты сегодня тяжела и космата?
Не дозвалась я брата...
Отыщите мне брата!
Друг надежный!
Враг верный!!
Брат возлюбленный!!!
Где ты?
Никакого ответа...
Никакого ответа...
Только рощица пиний
в темноте голосила:
Федерико Гарсиа!.. Федерико Гарсиа!..
Лев Вершинин
зазвеневшая из темноты.
Вместо стрел в колчане — слова.
А когда захочу — цветы.
А вторая струна — река.
Я дотрагиваюсь до нее.
Я дотрагиваюсь слегка.
И смеется детство мое.
Есть и третья струна — змея.
Не отдергивайте руки:
это просто придумал я —
пусть боятся мои враги.
А четвертая в небе живет.
А четвертая схожа с зарей.
Это — радуга, что плывет
над моею бедной землей.
Вместо пятой струны — лоза.
Поскорее друзей зови!
Начинать без вина нельзя
ни мелодии, ни любви.
А была и еще одна
очень трепетная струна.
Но ее — такие дела —
злая пуля оборвала.
Роберт Рождественский
Когда убили Лорку
Когда убили Лорку, —а ведь его убили! —
жандарм дразнил молодку,
красуясь на кобыле.
Когда убили Лорку, —
а ведь его убили! —
сограждане ни ложку,
ни миску не забыли.
Поубиваясь малость,
Кармен в наряде модном
с живыми обнималась —
ведь спать не ляжешь с мертвым.
Знакомая гадалка
слонялась по халупам.
Ей Лорку было жалко,
но не гадают трупам.
Жизнь оставалась жизнью —
и запивохи рожа,
и свиньи в желтой жиже,
и за корсажем роза.
Остались юность, старость,
и нищие, и лорды.
На свете все осталось —
лишь не осталось Лорки.
И только в пыльной лавке
стояли, словно роты,
не веря смерти Лорки
игрушки-донкихоты.
Пусть царят невежды
и лживые гадалки,
а ты живи надеждой,
игрушечный гидальго!
Средь сувенирной швали
они, вздымая горько
смешные крошки-шпаги,
кричали: «Где ты, Лорка?
Тебя ни вяз, ни ива
не скинули со счетов.
Ведь ты бессмертен, — ибо
из нас, из донкихотов!»
И пели травы ломко,
и журавли трубили,
что не убили Лорку,
когда его убили.
Евгений Евтушенко
Чилиец Роландо Аларкон перевел это стихотворение на испанский язык и сочинил на этот текст музыку...
Возвращается эхо...
И дыханьем становится Слово.
Жизнь и смерть — только памяти вехи…
Счастье в выдохе Слов возвращается.
Снова и снова...
Давид Гарбар
Жизнь ничего не значит,
Смерть ничего не значит,
Любовь ничего не значит.
Значима — только связь
Этой жизни и
Этой смерти и
Этой любви
С неясной далью веков,
Минувших и предстоящих.
(Москва, 1996)
Юлия Кунина
Раз — с размаха!
Раз — с размаха!
Как в ночи зашелестело!
Андалузская наваха —
лунный луч в живое тело.
Там, у черного оврага
заметались тени дико.
Закипала злая драка...
Федерико! Федерико!
Смертный бред в крови горячей,
тихий шелест в сонной роще...
Только было все иначе:
и обыденней, и проще.
Пули в тело впились тонко,
с беспощадностью металла.
Андалузскою девчонкой
ночь над мертвым причитала:
«Я ж просила — будь потише:
Лунный свет скользнет по крыше.
Зазвучит холодным звоном
на стволе, на вороненом.
Ветры мертвые подули,
нанесли свинцовой пыли.
Слишком многих злые пули
замолчать уговорили.
Не промчались пули мимо,
были яростны и скоры.
Не послушал ты любимой —
их послушал уговоры...»
Застывала кровь над ранкой,
запекалась черной коркой.
Андалузскою цыганкой
причитала ночь над Лоркой.
(1967 год)
Шаргородский Александр Анатольевич
Ф. Г. Лорка в творческом процессе
Определение поэзииПамяти Федерико Гарсиа Лорки
Существует своего рода легенда, что перед расстрелом
он увидел, как над головой солдат поднимается солнце
И тогда он произнес:
— И все-таки восходит солнце....
Возможно, это было началом стихотворения.
Запомнить пейзажи
за окнами в комнатах женщин,
за окнами в квартирах родственников,
за окнами в кабинетах сотрудников.
Запомнить пейзажи
за могилами единоверцев.
Запомнить
как медленно опускается снег,
когда нас призывают к любви.
Запомнить небо,
лежащее на мокром асфальте,
когда напоминают о любви к ближнему.
Запомнить
как сползают по стеклу мутные потоки дождя,
искажая пропорции зданий,
когда нам объясняют, что мы должны делать.
Запомнить
как над бесприютной землей
простирает последние прямые руки
крест.
Лунной ночью
запомнить длинную тень,
отброшенную деревом или человеком.
Лунной ночью
запомнить тяжелые речные волны
блестящие, словно складки поношенных брюк.
А на рассвете
запомнить дорогу,
с которой сворачивают конвоиры.
Запомнить
как восходит солнце
над чужими затылками конвоиров.
Иосиф Бродский
Если голос мой вдруг замолчит,
Ты не плачь, гитара, не кричи.
Горький вкус лозой рожденных вин
И неистовство лавин,
Глубину единственной любви зови...
Если голос станет мой немым,
Знай, что виноваты в том не мы,
В том вина сошедших с гор лавин,
Молодых и терпких вин
И моей чуть-чуть несбывшейся любви.
Если пальцы не коснутся струн,
Ты сыграй со мной в мою игру:
Спой неверно: «до-ре-ми-фа-соль»,
Фальшь мне причиняет боль,
И проснутся руки, чтобы быть с тобой.
Научился Бог терпеть, научились птицы петь,
И с тобой мы тоже сможем все преодолеть,
Только об одном я тебя прошу,
Не оставь меня, покуда я дышу.
Если нот глаза не различат,
Ты сумеешь заменить врача.
Зеленью озерных свежих трав,
Ясным отблеском костра
И белоснежной сединой двора сыграй.
Научился Бог терпеть, научились птицы петь,
И с тобой мы тоже сможем все преодолеть,
Только об одном я тебя прошу,
Не оставь меня, покуда я дышу.
Александр Розенбаум
Пейзаж знакомый: опустевший пляж,
На берегу — дома, сады и лодки...
Но вдруг мне сердце опалил мираж,
Сколь солнечный, счастливый, столь — короткий;
Навстречу мне — художник молодой,
Ему хвала людская — безделушка,
Куда важней рыбешка под водой,
Меж камушков сверкнувшая ракушка;
И Лорка жив! Он смотрит свысока,
Насмешливыми умными глазами,
Его влекут ветра и облака,
И звезды над туманными холмами;
А смуглая сестра из озорства
С отвесных скал ныряет прямо в море,
Душа полна восторга, торжества,
Еще не зная, что в разлуках — горе...
Старухи сумасшедшей милый бред,
Предчувствие любви — пьянящей, странной,
И надо всем — неповторимый свет
Долин и бухт родного Ампурдана;
Один сюжет для тысячи холстов —
Мелькнувшее, как наважденье, лето,
Где каждый юн и к подвигам готов,
И видит лишь хорошие приметы;
А ночью — луны, песни, голоса,
Судьбе уже не быть обыкновенной!
Сошлись часы, планеты, полюса
В одной прекрасной, замкнутой вселенной!
Я не дышу: пускай продлится миг,
Где все они — романтики, повесы,
Которых жизнью напоил родник
Исчезнувшего с ними — Кадакеса.
Наталья Лайдинен
В возвышенную обитель
Я брошен упрямством стали.
Где ты, мой ангел-хранитель?
Меня вчера расстреляли...
Четырнадцать пуль порвали
Мне грудь полновесной болью.
Меня в пыли закопали,
Посыпав могилу солью,
Чтоб я никогда не ожил,
Чтоб я не вернулся к детям
И ворон над бездорожьем
Ни-че-го не заметил!
А я, не дыша от крика,
Отплёвывал комья глины,
И запахом базилика
Звенела земля равнины.
Я выполз, я шёл, хромая...
Дорога казалась длинной,
И звёзды к исходу мая
Слегка холодили спину.
За что меня убивали?
Хотелось бы знать, не так ли...
Ромашка Святым Граалем
Неспешно ловила капли
Моей недопетой крови...
И только слепая вера
Стояла над изголовьем
Расстрелянного романсеро...
Андрей Белянин
.jpg)
Я знаю, что ты не умер,
Тебя цыгане украли.
Дорога идет бесшумно,
Полна янтарной печали.
Я знаю, ты не расстрелян
И шепчут тихие звезды.
Сейчас отдыхаешь в селенье
Своей Андалузии слезной.
Не пули, а кастаньеты —
Нет крови на смуглой коже.
Вино и в руках букеты,
И взгляд опускать негоже,
Не можешь ты быть убитым.
Сейчас танцуешь беспечно,
И юная Кармелита
Тебя ревнует, конечно...
Вера Кузьмина
Источник
Говорили: "Оставь! Опасно!
Неспокойна сейчас Гранада!"
Но он знал уже: смерть - прекрасна.
А поэту ста лет не надо.
Он поехал июльской ночью
не в родимый край, а в бессмертье.
Грозным громом состав грохочет
над рутинною круговертью.
Он уехал, он выбор сделал.
И остался навеки юным.
Кто-то скажет: "Что ты наделал!"
Обзовет дураком безумным.
Но поэты - такие люди.
Чтобы жить, умереть им надо.
И неважно, что после будет.
Путь в созвездия - их награда.
Южный ветер заплакал горько
и оливы завспоминали,
как поехал в Гранаду Лорка,
а потом его - расстреляли...
30.08.2010.
Константин Линович
Источник
Официальный сайт Федерико Гарсиа Лорка
Федерико Гарсиа Лорка
Краткая биография поэта
Память о поэте – и не только. Федерико Гарсиа Лорка
Лорка. Поэт в чистом виде
Видео о Лорке
Видео Сомнабулический романс
ИСПАНСКИЙ танец – ФЛАМЕНКО
Федерико Гарсиа Лорка (1898 - 1936) (СТИХИ)
Цитаты и афоризмы Ф. Г. Лорки
Фильмы о Лорке
Творчество русских поэтов и писателей о Лорке
Вечер по творчеству испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки
Литература
Малиновская, Н. Р. Тема с вариациями : [12+] / Наталья Родионовна Малиновская. - Москва : Центр книги Рудомино, 2014. - 526, [1] с. : ил., портр., факс. - Библиогр. в подстроч. примеч. - ISBN 978-5-00087-022-8.
Комментариев нет:
Отправить комментарий